Записки маркера - Лев Толстой

Так часу в третьем было дело. Играли господа: гость большой (так его наши прозвали), князь был (что с ним все ездит), усатый барин тоже был, гусар маленький, Оливер, что в актерах был, Пан были.

Народу было порядочно.

Гость большой с князем играли. Только вот я себе с машинкой круг бильярда похаживаю, считаю: девять и сорок восемь, двенадцать и сорок восемь. Известно, наше дело маркерское: у тебя еще во рту куска не было, и не спал-то ты две ночи, а все знай покрикивай да шары вынимай. Считаю себе, смотрю: новый барин какой-то в дверь вошел, посмотрел, посмотрел да и сел на диванчик. Хорошо.

"Кто, мол, это такой будет? из каких, то есть", думаю про себя.

Одет чисто, уж так чисто, что как с иголочки все платье на нем: брюки триковые клетчатые, сюртучок модный, коротенький, жилет плюшевый и цепь золотая, а на ней всякие штучки висят.

Одет чисто, а уж из себя еще того чище: тонкий, высокий, волоса завиты наперед, по-модному, и с лица белый, румяный, - ну, сказать, молодец.

Оно известно, наше дело такое, что народу всякого видим; и самого что ни есть важного, и дряни-то много бывает, так все хотя и маркел, а к людям приноровишься, то есть, в том разе, что в политике-то кое-что смыслишь.

Посмотрел я на барина, - вижу, сидит тихо, ни с кем не знаком, и платье-то на нем новехонько; думаю себе: али из иностранцев, англичан будет, али ив графов каких приезжих. И даром что молодой, вид имеет в себе. Подле него Оливер сидел, так посторонился даже.

Кончили партию. Большой проиграл, кричит на меня:

- Ты, - говорит, - все врешь: не так считаешь, по сторонам смотришь.

Бранится, кий шваркнул и ушел. Вот поди ты! По вечерам с князем по пятидесяти целковых партию играют, а тут бутылку макону проиграл и сам не в себе. Уж такой характер! Другой раз до двух часов играют с князем, денег в лузу не кладут, и уж знаю, денег нет ни у того, ни у другого, а все форсят:

- Идет, - говорит, - от двадцати пяти угол?

- Идет!

Зевни только али шара не так поставь - ведь не каменный человек! - так еще норовит в морду заехать.

- Не на щепки, - говорит, - играют, а на деньги.

Уж этот пуще всех меня донимает.

Ну, хорошо. Только князь и говорит новому барину-то, как большой ушел:

- Не угодно ли, - говорит, - со мной сыграть?

- С удовольствием, говорит.

Сидел он, так таким фофаном смотрит, что ну! Куражный то есть из себя; ну, а как встал, подошел к бильярду, и не то: заробел. Заробел, не заробел, а видно, что уж не в своем духе. В платье, что ли, в новом неловко, али боится, что смотрят все на него, только уж форцу того нет. Ходит боком как-то, карманом за лузы цепляет, станет кий мелить - мел уронит. Где бы и сделал шара, так все оглядывается да краснеет. Не то, что князь: тот уж привык - намелит, намелит себе руку, рукава засучит, да как пойдет садить, так лузы трещат, даром что маленький.

Сыграли две ли три партии, уж не помню, князь кий положил, говорит:

- Позвольте узнать, как ваша фамилия?

- Нехлюдов, - говорит.

- Ваш, - говорит, - батюшка корпусом командовал?

- Да, - говорит.

Тут по-французски что-то часто заговорили; уж я не понял. Должно, все родство вспоминали.

- А ревуар, - говорит князь: - очень рад с вами познакомиться.

Вымыл руки и ушел кушать; а тот стоит с кием у бильярда, шарики поталкивает.

Наше дело, известно, с новым человеком что грубей быть, то лучше: я взял шары да и собираю. Он покраснел, говорит:

- Можно еще сыграть?

- Известно, - говорю, - на то бильярд стоит, чтоб играть. А сам на него не смотрю, кии уставляю.

- Хочешь со мной играть?

- Извольте, - говорю, - сударь!

Шары поставил.

- На пролаз угодно?

- Что такое значит, - говорит, - на пролаз?

- Да так, - я говорю, - вы мне полтинничек, а я под бильярд пролезу.

Известно, ничего не видамши, чудно ему показалось, смеется.

- Давай, - говорит.

Хорошо. Я говорю: - Мне вперед сколько пожалуете?

- Разве, - говорит, - ты хуже меня играешь?

- Как можно, - я говорю, - у нас против вас игроков мало.

Стали играть. Уж он и точно думает, что мастер: стучит так, что беда; а Пан сидит да все приговаривает:

- Вот так шар! Вот так удар!

А какой!.. ударишка точно был, да расчету ничего не знает. Ну, как водится, проиграл я первую партию: полез, кряхчу. Тут Оливер, Пан с местов пососкочили, киями стучат.

- Славно ! Еще, - говорят, - еще !

А уж чего "еще" ! Особенно Пан-то за полтинник рад бы не то под бильярд, под Синий мост пролезть. А то туда же кричит:

- Славно, - говорит, - пыль не всю еще вытер.

Петрушка маркел, я чай, всем известен. Тюрин был да Петрушка маркел.

Только игры, известно, не открыл: проиграл другую.

- Мне, - говорю, - с вами, сударь, так и так не сыграть.

Смеется. Потом как выиграл я три партии - у них сорок девять было, у меня никого

- я положил кий на бильярд, говорю:

- Угодно, барин, на всю?

- Как на всю? - говорит.

- Либо три рубля за вами, либо ничего, - говорю.

- Как, - говорит, - разве я с тобой на деньги играю? Дурак!

Покраснел даже.

Хорошо. Проиграл он партию.

- Довольно, - говорит.

Достал бумажник, новенький такой, в аглицком магазине куплен, открыл, уж я вижу, пофорсить хотел. Полнехонек денег, да все сторублевые.

- Нет, - говорит, - тут мелочи нет.

Достал из кошелька три рубля.

- Тебе, - говорит, - два, да за партии, а остальное возьми на водку.

Благодарю, мол, покорно. Вижу, барин славный! Для такого можно полазить. Одно жаль: на деньги не хочет играть; а то, думаю, уж я бы изловчился: глядишь, рублей двадцать, а то и сорок потянул бы.

Как Пан увидел деньги у молодого барина-то: - Не угодно ли, говорит, со мной партийку? Вы так отлично играете. - Такой лисой подъехал.

- Нет, - говорит, - извините: мне некогда. - И ушел.

И чорт его знает, кто он такой был, Пан этот. Прозвал его кто-то паном, так и пошло. День деньской, бывало, сидит в бильярдной, все смотрит. Уж его и били-то, и ругали, и в игру ни в какую не принимали, все сидит себе, принесет трубку и курит. Да уж и играл чисто... бестия!

Хорошо. Пришел Нехлюдов в другой раз, в третий, стал часто ходить. И утром, и вечером, бывало, ходит. В три шара, алагер, пирамидку - все узнал. Смелей стал, познакомился со всеми и играть стал порядочно. Известно, человек молодой, большой фамилии, с деньгами, так уважал каждый. Только с одним с гостем с большим раз как-то повздорил.